Слово Программы дорогого стоит. Слово «неверное» – еще дороже.
Оно дезориентирует.
В программе в числе главных целей партии записаны «социальная справедливость, предполагающая гарантированное право на труд и его должное вознаграждение» и «социальное равенство, основанное на освобождении труда, на ликвидации эксплуатации человека человеком и всех видов социального паразитизма». Слова хорошие, но всякий, сделавший их руководством к действию, очень скоро обнаружит их зыбкую неопределенность.
Справедливость есть требование соответствия между деянием и воздаянием, трудом и вознаграждением, преступлением и наказанием, заслугами людей и их общественным признанием. Она всегда противоречива, относительна и неравнозначна для различных социальных групп. Справедливое в одну эпоху несправедливо в другую. Например, низкие зарплаты в СССР 20–40-х годов были социально справедливы, а высокие 70-80-х перестали таковыми быть. В первом случае они были на пределе возможностей общественного производства, и людям это было очевидно. Во втором случае – значительно ниже возможностей. Несмотря на высокий уровень достатка, многие воспринимали это как несправедливость, как очевидную вину партийно-государственного руководства. И отказали ему в поддержке.
Однако, если не закрывать глаза на факты, мы убийством страны вылечили ее легкое недомогание. Протест масс против несправедливостей социализма проходил под лозунгами частной собственности как условия эффективности экономики, многопартийности как условия демократии, национализма и т.д. Да, лозунги были спровоцированы чуждыми силами, но приняты народом как справедливые. Это факт.
Справедливое для труженика несправедливо для нанимателя и наоборот. Словечком «справедливость» в названии партии сегодня щеголяют люди, отнявшие у народа социальные завоевания советской поры. Впрочем, не только эти. Их старший партнер, «заединщики», еще сильнее ощущают «несправедливость» советских пенсий, советского способа получения жилья, услуг здравоохранения и пр. и потому целеустремленно ликвидируют их ради своей справедливости. Причем они не врут, они действительно думают, что какая-нибудь ткачиха, одевшая, почитай, десятки тысяч людей, не заработала трех тысяч своей пенсии, а Рома Абрамович, «раздевший» сотни тысяч, по справедливости имеет миллиарды как признание его трудов праведных.
К сожалению, раздетые им часто думают примерно так же. И это факт. Иначе результаты выборов в стране были бы иными. Рома добывал бы золото на Чукотке, но не в качестве губернатора. А ткачиха по-прежнему имела бы возможность прилично жить и из своей пенсии помогать детям и внукам.
Поскольку справедливость есть, скорее, ощущение и чувство, и у нее нет количественной меры, коммунисты прошлого никогда не ставили «справедливость» как программную цель. Слишком часто и быстро справедливое и несправедливое меняются местами.
Несомненно, борьба с несправедливостью – важная задача для коммунистов. В каком-то смысле это даже способ существования партии. Но поскольку она лишь симптом пороков общественного строя, то странно делать ее, а не борьбу с пороками, главной целью для партии.
Предложенный способ установления социальной справедливости с помощью «гарантий права на труд и его должное вознаграждение» – тоже из рода загадок. Полную гарантию занятости может дать только общественная собственность на средства производства. Поскольку наш проект в числе главных целей называет лишь основные средства производства, то сфера гарантий сильно сокращается.
Кроме того, поскольку речь идет о социальной справедливости, то она может означать только одно – равное отношение всех классов и слоев к средствам производства. Без такого равенства не гарантировано ни право на труд, ни его вознаграждение. Но и сама по себе общественная собственность и гарантированное право на труд, как сказано выше, могут и не ощущаться как справедливые.
«Должное вознаграждение» – еще загадка. В условиях товарного производства оно может быть измерено только трудом, но поскольку физические качества и одаренность людей различны, доступ к тем или иным рабочим местам ограничен, количество детей неодинаково и т.д., то «должное» вознаграждение будет оставаться неравным, существовать лишь в среднем. Так что цель программы обеспечить справедливость «должным» вознаграждением весьма опрометчива.
Большие сомнения вызывает и «социальное равенство, основанное на освобождении труда». Как цель оно уже подвергалось резкой критике классиков марксизма. Более 130 лет назад Маркс советовал товарищам вместо неопределенной фразы «устранение всякого социального и политического неравенства» сказать, что «с уничтожением классовых различий само собой исчезнет и всякое вытекающее из них социальное и политическое неравенство». Столь же категоричен был и Энгельс. «Представление о социалистическом обществе, как о царстве равенства, есть одностороннее представление, связанное со старым лозунгом «свободы, равенства и братства», – представление, которое как определенная ступень развития было правомерно в свое время…, но … теперь должно быть преодолено, так как оно вносит только путаницу и так как теперь найдены более точные способы изложения этого вопроса».
Классовая структура общества – вот главное препятствие для социального равенства, но цели ее устранения у нас нет. Не указав никаких резонов возврата к старому лозунгу, но заявив в преамбуле о верности марксизму, уже по этой причине мы обязаны привести свою формулировку в соответствие с наукой.
Обязательно нужно исключить и ошибочное положение об освобождении труда. Как и от чего освободить труд? На этот вопрос нет ответов. Бессмыслицей называл Энгельс «болтовню об «освобождении труда» вместо освобождения рабочего класса, … труд в наше время как раз слишком свободен!» «Свобода труда есть свободная конкуренция рабочих между собой. <…> «Труд уже стал свободным во всех цивилизованных странах; дело теперь не в том, чтобы освободить труд, а в том, чтобы этот свободный труд уничтожить». «…Пролетарии, чтобы отстоять себя как личности, должны уничтожить имеющее место до настоящего времени условие своего собственного существования, которое является в то же время и условием существования всего предшествующего общества, т.е. должны уничтожить труд».
Наверняка, читая эти слова, кто-то вздрогнет от кажущегося их противоречия всему привычному. Лозунг «Труд – дело чести, доблести и геройства» глубоко проник в подкорку нашего сознания. Слишком долго мы отказывались признавать очевидный факт, что «разделение труда …низводит рабочего до уровня машины», что узкая специализация уродует человека, не важно, стоит ли он у станка или сидит у экрана монитора. Вынужденный труд ощущается как тяжкое бремя. И потому «как только прекращается физическое или иное принуждение к труду, от труда бегут, как от чумы». Не многим счастливчикам удается иметь любимую работу.
Истинная цель коммунистов заключается в освобождении человека от давления экономического принуждения с тем, чтобы он мог – и это главное – развиваться как человек, в гармонии с природой и другими людьми. Этим должно определяться направление развития. Марксистская наука считает, что предметом борьбы коммунистов должно быть общество, в котором «исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда, а труд перестанет быть только средством для жизни и станет сам первой потребностью жизни». Это колоссальная по сложности задача, которую решать можно и нужно постоянно, но решить вполне – лишь где-то за горизонтом эпохи.
Однажды коммунисты изменили ей. Когда уже можно было менять содержание труда и увеличивать свободное время, ибо лишь оно – мерило действительного богатства общества, в основу программы 1961 года был положен принцип максимального производства и максимального потребления. Ближайшая цель общества была сведена к построению материально-технической базы за 20 лет и к воспитанию «нового» человека в тот же срок. Партия стала воспитывать любовь к труду в школах коммунистического труда (если кто помнит, были и такие), что, конечно же, не удалось. Но Маркс был бы первым из борцов с этой пустопорожней затеей. Для него «внешний труд, труд, в процессе которого человек себя отчуждает, есть принесение себя в жертву, самоистязание». Однако лукавое слово программы КПСС на долгие годы обрекло на забвение истинную цель и направление движения, определенные наукой.
В нашем документе ошибка легко лечится – стоит лишь убрать слова «освобождение труда». Грех незнания главных коммунистических текстов не нужно выставлять напоказ. Но еще лучше – не грешить.
