Великую Октябрьскую социалистическую революцию российская власть, мягко говоря, недолюбливает. Кремлевские чиновники и идеологи жалуются, якобы революция привела к Гражданской войне, массовым репрессиям, запрету свободомыслия и т.д. Лживость этих обвинений доказана уже не раз, однако власть имущие не унимаются. На самом деле, причина их патологической ненависти к Великому Октябрю в банальной зависти, ведь большевики в короткий срок смогли решить многовековые проблемы России и вывести ее в мировые лидеры, на что нынешний правящий класс неспособен. Посмотрим, как же коммунисты решали насущные вопросы после октября 1917 года.

Главным вопросом революции является вопрос о власти, а вторым идет вопрос о собственности. Это была самая важная проблема, которая волновала российское общество последние столетия – кому должны принадлежать земля, фабрики, банки. На решении этого вопроса уже не раз обжигались революционеры. Например, Ленин называл ошибкой Парижской Коммуны недостаточно интенсивную «экспроприацию экспроприаторов». 

 «Пролетариат остановился на полпути: вместо того, чтобы приступить «к экспроприации экспроприаторов», он увлекся мечтами о водворении высшей справедливости в стране, объединяемой общенациональной задачей; такие, например, учреждения, как банк, не были взяты, теории прудонистов насчет «справедливого обмена» и т.п. господствовали еще среди социалистов», – писал В.И.Ленин в работе «Уроки Коммуны» (1908).

Понятно, что не только банк, но и все другие жизненно важные для народа хозяйственные сферы революция должна была вырвать из рук класса эксплуататоров. Большевики умели изучать опыт прошлого, выводить из проведенного анализа боевую теорию и применять ее на практике. Для того чтобы не совершить упомянутого упущения парижских коммунаров и не потеряться в мечтаниях о светлом будущем в ущерб стремительному настоящему, взявшие власть Советы предприняли ряд действий, которые стали решением для многих вызревавших в веках вопросов. Одним из первых дел Октябрьской революции стала экспроприация земли.

От решения аграрного вопроса французские революционеры 1871 года были далеки, они просто не успели приступить к рассмотрению проблем деревни. В России в 1917 году «Декрет о земле» сразу показал многомиллионной массе крестьян, что новая власть не собирается миндальничать с помещиками, владевшими до этого львиной долей обрабатываемых земель. «Помещичья собственность на землю отменяется немедленно и без всякого выкупа». Теперь вся земля передавалась в собственность уездных Советов крестьянских депутатов и волостных земельных комитетов, где заседали выбранные крестьянами представители. От помещиков отбирался и рабочий инвентарь, порча которого объявлялась тяжким преступлением, караемым революционным судом. Ничего подобного в России раньше не бывало. Все прежние земельные реформы и изменения всегда проводились в интересах эксплуататорских классов. После таких «милостей» дореволюционных властей крестьяне становились только беднее и бесправнее, их жизнь ухудшалась, а богатства помещиков и связанных с аграрным сектором капиталистов росли.

Например, знаменитая реформа по отмене крепостного права 1861 года привела к отчуждению от крестьян свыше одной пятой доли от той площади земли, которой они распоряжались ранее. Бедняки, страдающие от превратностей погоды и неурожаев, хлебнули горя и от размежевания земли помещиками. Крестьяне остались кто без выпасов, кто без лугов, кто без водопоя. И при этом выплачивали выкуп помещикам в течение десятков лет. Бывшие крепостники получили сотни миллионов рублей. 

Другая аграрная реформа, «столыпинская», имела целью превратить общинное земледелие в капиталистическое. Крестьян переселяли в безлюдные районы, поощряли ведение частного хозяйства, кредитовали, соединяли в кооперативы. Все эти мероприятия не предполагали улучшение жизни землеробов и животноводов. Страна отставала в развитии от ведущих держав. Около 80% населения страны того периода жили в деревнях. Земля обрабатывалась примитивными орудиями и средневековыми методами. Царское правительство желало лишь перезапустить аграрный сектор, чтобы земельные собственники и капиталисты могли продолжать получать свои прибыли, эксплуатируя крестьян.

Но «столыпинская» реформа шла плохо. Переселенцы массово возвращались на прежнее место жительства, отделение от общин происходило в довольно слабом темпе. Из крестьянской массы выделились деревенские капиталисты, кулаки, которые эксплуатировали своих собратьев ничуть не меньше, чем прежние захребетники. Значительная масса жителей деревни стала еще более бесправной и обнищавшей.

В октябре 1917 года крестьяне, привыкшие к постоянному обману, получили от новой власти долгожданное решение насущного вопроса. Земля национализировалась и делилась теперь «между трудящимися, смотря по местным условиям, по трудовой или потребительской норме». В результате действия «Декрета» на земле теперь остались только крестьяне.

Надо сказать, уравнительное землепользование расходилось с аграрной программой большевиков, но крестьяне, получив то, о чем давно мечтали, теперь смогли увидеть все противоречия подобной формы организации сельского хозяйства. Лишь пройдя через этот этап, настрадавшись от неэффективности обработки малых участков, от эксплуатации со стороны кулаков, от невозможности внедрять современные технические средства обработки земли и ведения животноводства, крестьяне были готовы к созданию колхозов, этих механизированных и по-научному организованных предприятий по производству сельскохозяйственной продукции.

Другим важным шагом Советской власти стала экспроприация жилых помещений. По декрету Совета Народных Комиссаров от 30 октября 1917 года городские самоуправления получили право занимать пустующие помещения, пригодные для жилья, под квартиры для граждан, нуждавшихся в жилище. Двумя днями до этого было принято постановление «О жилищном моратории». Благодаря этому документу семьи солдат освобождались от платы за снимаемые для жилья квартиры.

Некоторые наши современники, страдающие «о России, которую мы потеряли», обычно умалчивают об условиях проживания городских рабочих до Октябрьской революции. Семьи пролетариата ютились либо на чердаках и в подвалах, либо в специальных рабочих казармах. Бараки, разделенные на крохотные пятачки фанерными или тряпочными перегородками, превращали повседневную жизнь рабочих и членов их семей в наполненный антисанитарией людской муравейник. За съем подобных помещений часто приходилось платить втридорога. При этом у заводовладельца имелся дополнительный аргумент для борьбы с непокорными – выселение. Тех, кто «качал права», вышвыривали на улицу вместе с домочадцами и со всей домашней рухлядью. Такие мелочи как водопровод, канализация, обустроенные дворовые территории часто совсем отсутствовали в рабочих кварталах.

С приходом к власти в 1917 году пролетариат твердо заявил о своем праве на жилье. Сразу же начался процесс переселения трудящихся из чердаков, подвалов и казарм в дома буржуазии. На тот момент вопрос размещения городских жителей можно было решить только способом уплотнения. Война и разруха пока не давали возможности развернуть массовое строительство нового удобного жилья для рабочих, поэтому приходилось использовать имеющиеся площади. Капиталисты и их прислужники в городах часто имели просторные и благоустроенные квартиры. Пока кто-то страдал от тесноты, сырости, вони и отсутствия тепла, другие изнывали от нехватки «восьмой комнаты под библиотеку». Много богатых помещений просто пустовало.

Новая власть распорядилась однозначно: тот, кто работает, должен быть вырван из нужды и тесноты и приобщен к благам цивилизации. В одной только Москве в ноябре-декабре 1917 года было реквизировано 216 домовладений и переселено 20 тысяч рабочих семей. Буржуи кряхтели и упивались ненавистью к городской бедноте, превратившейся в их соседей по квартирам. А пролетарии наконец-то получили, пусть пока и в недостаточном объеме, так необходимое им жилье. Предстояло построить еще целые города, но начало решения квартирного вопроса было положено.

Вячеслав Сычев