В прошлом номере газеты мы рассказывали о судьбе уничтоженного «Химпрома» – некогда градообразующего предприятия в Усолье-Сибирском. Только за последние дни почти 500 горожан лишилось работы. А если вспомнить, что когда-то на «Химпроме» трудились более 15 тысяч человек, безработных новой эпохи в небольшом городе не счесть. Сегодня мы публикуем письмо работников ОАО «Метровагонмаш» из подмосковных Мытищ. Их предприятие тоже уничтожают.

Нет завода, без работы люди – деградирует, а то и умирает весь населенный пункт. Таких в сегодняшней России сотни. А если город получил приставку «моно», пиши пропало. В последние дни появилась информация, что Минэкономразвития выступило с инициативой «закрыть» бесперспективные моногорода и переселить всех их жителей.

В министерском списке моногородов значится 342 населенных пункта, в них проживает почти 16 миллионов человек! Это что же, задумано переселить такие массы народа (полторы Белоруссии)? Столь масштабный проект требует не только колоссальных материальных средств, но и не меньших организационных усилий.Средств же таких в бюджете просто нет. Ну, а организационный потенциал нашей власти хорошо известен – и он, увы, крайне невысок. Но самое главное: перемещать такое число людей можно только под некие серьезные проекты. Например, для освоения Сибири или целины. Сейчас же все с точностью до наоборот: именно в Сибири и на Дальнем Востоке оказалось большинство умирающих моногородов, с которых и хотят начать переселение. К реализации же тех проектов, что все-таки возникали, будь то Олимпиада в Сочи или АТЭС во Владивостоке, привлекались в основном гастарбайтеры.

Правда, на деле с «грандиозными переселениями» все оказалось не совсем так. Огромные деньги были выделены государством на изучение проблемы моногородов. И что же? Даже критерии, по которым населенный пункт должен быть отнесен к этой категории, за несколько лет не выработали. Упомянутый список составлялся на основе заявок из регионов. Список получился, мягко говоря, неадекватным. Некоторые главы посчитали, что, чем больше моногородов на подконтрольной им территории, тем больше средств на них можно получить из федерального бюджета. Включали в список и поселки, где живут всего несколько сотен человек, и областные столицы (Липецк и Астрахань). Другие, напротив, рассудили: чем меньше укажешь «проблемных точек», тем лучше будет выглядеть рейтинг губернатора. В таких областях за бортом перечня остались типичнейшие моногорода.

Понятно, что ликвидировать Астрахань с Липецком никто не собирается (как и население внесенных в список Тольятти, Новокузнецка или Набережных Челнов – в каждом из этих городов проживает более 500 тысяч человек). А вывод однозначен: работать с таким перечнем моногородов невозможно. В ближайшее время он будет пересмотрен. К тому же и критерии спустя четыре года все-таки выработаны. Моногородом считается населенный пункт, в котором более 3 тысяч жителей и не менее 20% трудоспособного населения занято на одном предприятии, а также все ЗАТО. Региональные центры в число моногородов включаться не будут. Таким образом, число официальных моногородов примерно на полсотни уменьшится. Выяснилось также, что и среди соответствующих критериям есть относительно благополучные моногорода. Таковых около сотни.

Ситуацию во второй выделенной чиновниками министерства категории (около 150) моногородов можно назвать стабильной с тенденцией к ухудшению. Имеется в виду их медленная деградация с риском в любой момент перейти в деградацию обвальную.

Третья категория (70–80 населенных пунктов) – это те самые действительно объявленные правительством неперспективными моногорода, которые и собираются стереть с карты России. В них проживает не 16, а «только» 3 млн. Но возникают те же самые вопросы, на которые ответов нет: куда и на какие средства ехать, где будут востребованы старая или новая профессия переселенцев? Куда этих людей будут трудоустраивать, есть ли для них рабочие места? Например, можно жителей южноуральских городов переселить в Челябинск. Но ЧТЗ сокращает своих сотрудников, «Мечел» сокращает. Переехавших надо где-то селить. Но мало того, что жилья не хватает и нынешним челябинцам, оно еще и дорогое. Дальше встает вопрос обеспеченности школами, детскими садами, поликлиниками. Как его решать?

Многие эксперты уверены, что в условиях российской коррупции, сколько бы денег ни выделили, хоть на переселение, хоть на развитие моногородов, их все равно разворуют. Да и не слишком готова власть раскошеливаться. В декабре прошлого года руководитель правительственной группы по модернизации моногородов Ирина Макиева заявляла, что в федеральном бюджете на помощь этим городам предусмотрено до 100 млрд рублей. В итоге сумму урезали в два раза – до 50 млрд.

Однако не менее важно, как эти деньги расходовать. Показателен опыт моногородов Каменск-Уральский, Нижний Тагил и Асбест в Свердловской области. В 2010-м этим городам удалось защитить комплексные инвестиционные планы, и на их реализацию из российского бюджета были выделены значительные средства. Изначально планировалось, что каждый из трех моногородов получит по 20 млрд рублей. На деле получилось куда скромнее. Нижний Тагил получил 1,8 млрд, Каменск-Уральский – 1,3, Асбест – 1,1 млрд. Ведь деньги давались под конкретный проект, а многие из них оказались в принципе нереализуемы.

Так, муниципальные и региональные власти совместно с местным бизнесом намеревались в Каменске-Уральском создать 5 тысяч новых рабочих мест. Основой планов было строительство завода «Русский магний». Это дало бы городу 3 тысячи рабочих мест и 2 млрд рублей налогов. Но предприятие так и не построено.

Нельзя сказать, что в рамках программы поддержки не было сделано совсем уж ничего: увеличилось число людей, занятых в малом бизнесе, в среднем на 3% сократилась безработица. Однако ни одна проблема системно так и не решена. К тому же центральные власти посчитали, что мировой финансовый кризис кончился, немедленная катастрофа не грозит, – и материальная поддержка моногородов усохла.

Только кризис никуда не ушел. Краснотурьинск, Североуральск, Байкальск… Не счесть адресов социального бедствия.

А единственный способ изменить ситуацию – развивать собственное современное производство. Как делали это в Советском Союзе. Как делает это сегодняшний Китай. (Именно на конкуренцию с КНР, которой-де мы не выдерживаем, зачастую сетуют «эффективные собственники» вроде Дерипаски. Те самые, что и гробят нашу промышленность.)

Но, похоже, власть занимается таким развитием только на словах, для галочки, для пиара. Пока есть «труба» и высокие цены на нефть и газ, им не нужен ни алюминий Краснотурьинска (а значит, и отечественные самолеты), ни поликремний Усолья-Сибирского, ни «русский магний» Каменска-Уральского. А значит, не нужны и «неперспективные» люди, живущие в этих и многих других «неперспективных» городах.

Зато можно к собственной выгоде освоить миллиардные средства, выделенные не на подъем экономики, а на «великое переселение народов». Вот это для них как раз очень «перспективно»!

Но и жители таких городов, сами  трудящиеся не должны чувствовать себя «неперспективными». Необходима самоорганизация, чтобы бороться за свои права – будь то сохранение предприятий (а часто это возможно) или же трудоустройство, все положенные социальные компенсации, достоинство и гражданские права.

«Советская Россия», № 19 (13967)  от 20 февраля 2014 г.