Вопрос о закрытии свалки в с. Новоалександрово продолжает обсуждаться – как и прежде, не без скандалов. На прошлой неделе состоялось заседание комитета Владимирского горсовета по жизне-обеспечению, на котором депутаты рассмотрели больной вопрос. Требование областной администрации, жителей села и фракции КПРФ в горсовете было однозначно – свалку надо закрывать и рекультивировать, а мусор направлять на полигон в Марьинку (по плану, разработанному еще при губернаторе Николае Виноградове, вместо 119 свалок в области должны остаться лишь 6 мусорных полигонов). Однако во владимирской мэрии все еще сильно «мусорное лобби». Кто-то очень хочет, чтобы 60-летний, не отвечающий современным требованиям новоалександровский объект продолжил отравлять жизнь не только селянам, но и самим владимирцам, ведь ежедневно туда завозят до 20 тонн отходов и ежегодно там образуется 15 тысяч кубометров едких химикатов, которые попадают прямиком в Клязьму.

И все-таки положительные шаги наметились. На комитете было озвучено, что если разработать проект рекультивации свалки уже сейчас, то деньги на это – 95% от необходимой суммы (280 млн рублей) – город получит из федерального бюджета. Если же этого не сделать, то потом устранять экологический вред будет просто не на что. В то же время вывоз мусора на Марьинку не встанет жителям Владимира в копеечку – разница будет всего лишь в 2 рубля. Горадминистрации дан месяц для принятия окончательного решения.

Тем временем «мусорные лоббисты» тоже не дремлют. На днях в Интернете вновь развернулась кампания по дискредитации Марьинского полигона. В защиту Новоалександровской свалки выступил даже справедливоросс Андрей Маринин. По его мнению, «Новоалександровская свалка эксплуатируется легально и под надзором природоохранного ведомства», а «панику среди сельчан создают искусственно». Как написал Маринин в своей статье, «до 2011 года новоалександровцы не проявляли столь жгучей неприязни к «мусорщикам», чтобы жаловаться во все инстанции». Справедливоросс считает, что «было бы правильнее не поддаваться на провокации и продолжить эксплуатацию Новоалександровской свалки».

Чтобы выяснить все обстоятельства дела, мы побеседовали с жительницей  Новоалександрова Татьяной Крайновой, которая вместе с односельчанами более 20 лет (слышите, господин Маринин?!) борется за закрытие свалки, находящейся на расстоянии 300 метров от их домов. За годы войны с чиновниками у Татьяны Петровны накопилось несколько массивных папок с документами, официальной перепиской, вырезками из газет.

– Официально новоалександровская свалка существует с 1967 года, неофициально – с 1953-го, именно тогда в наши овраги стал завозиться мусор со всех заводов г. Владимира. С той поры жители села постоянно ставили вопрос о закрытии объекта, писали письма во все инстанции, постоянно ходили на пикеты. Причина – в течение года на свалке постоянно проходили возгорания. Советская власть нас услышала. В 1988 году свалка была закрыта постановлением Суздальского исполкома. Но наши беды на этом не закончились.

После официального закрытия свалки за ней перестали следить. Стало еще хуже: мусор постоянно возгорался, а село накрывал смог. Так было с 1988 по 2005 год, пока владимирские чиновники не решили под предлогом рекультивации возродить свалку. Нам обещали рекультивировать ее в 3-4 года, однако проект до ума не довели. Зато мусор туда стал поступать вновь, а территория объекта разрослась с 5,8 до 28,5 га. Никаких работ по сохранению экологии не проводилось, хотя, как заявлялось, на проект рекультивации было выделено 40 млн рублей. Куда ушли эти деньги, неизвестно. Сегодня у нас работает избранная селянами инициативная группа из 6 человек, которая непосредственно занимается вопросом закрытия свалки.

– Мы приглашали на свалку специальные комиссии, составляли акты, даже обращались в суд. Горадминистрация тогда натравила на нас, простых женщин, свору юристов, которые доказали, что на бумаге свалка закрыта, а рекультивация идет полным ходом, хотя это неправда. О вреде здоровью судья и слушать не стал, заявив: «Если вы там живете, значит, вас все устраивает». Хотя мы бы, может, и рады были переехать, но на мизерную зарплату бюджетника накопить на жилье невозможно. Да и прожили мы в своем селе всю жизнь, у нас здесь выросли дети, растут внуки, мы пустили здесь корни, которые свалка отравляет.

– Безусловно. Надо понимать, что мы живем на Ополье, у нас равнина. А свалка теперь является самой высокой точкой. Эту гору Эверест мы видим из наших окон. Запах свалки отравляет и наш воздух, и (благодаря розе ветров) владимирский, а химикаты ручьями текут в город. Как результат, в наших детсадах большинство детей – с ослабленным здоровьем. Жители болеют легочными заболеваниями, раком кожи, много астматиков. Я сама астматик, сын астматик. Помню время, когда горела свалка, приходилось всю ночь таскать ребенка на руках, и медику – дежурить, потому что сын задыхался, и я ничем не могла помочь. Все это перенесено на себе. Наше село превращается в мертвую зону. От свалки мы получаем только отраву, стаи ворон, крыс, бомжей. Никто не знает, чем и когда это аукнется, когда произойдет экологическая катастрофа.

– Мы обращались к Сахарову с открытым письмом. Задавали вопрос, почему закрытая свалка продолжает работать и кто придумал рекультивировать мусор мусором? Это же нонсенс! Сахаров наше письмо проигнорировал. Чиновники владимирской мэрии всячески стараются не допустить закрытия свалки. Это понятно, ведь деньги на рекультивацию выделяются, да и жители платят за вывоз мусора, а никаких действий не происходит. Значит, деньги отправляются в чей-то карман. Такой вот прибыльный бизнес за счет здоровья граждан. Поэтому у меня есть большие сомнения, что вопрос решится в нашу пользу. 

Конечно, человек склонен верить в лучшее. Мы хотим, чтобы эта проблема была навсегда закрыта. Это наша боль. Вопрос о закрытии свалки – не столько политический, сколько нравственный, вопрос об экологии совести и экологии вообще. Совести – потому что на протяжении многих лет нас кормили обещаниями. Возможно, чиновники все же преодолеют страх и волевым решениям поставят точку в «мусорном» вопросе.

Беседовал Иван Ростовцев